Нада Там обязательно побывать...но сделать это не просто. Ваще не просто и все.
............................................
Необычен окружающий ее пейзаж, необычна сама деревня, из-за отсутствия путей сообщения словно законсервированная в прошлом и хранящая нетронутое обаяние старины. Красота ее сурова и величественна, деревянные постройки просты и лаконичны, но за этой немногословностью скрывается пятивековая поморская культура и история. Но есть страшный враг у всех заброшенных деревень, и враг этот – неумолимое время, заставляющее разрушаться церкви и дома, зарастать травой когда-то оживленные дороги и тропы. Об истории деревни, о ее бывшем расцвете и нынешнем закате, о народной культуре Поморья, о его деревянном зодчестве, о морских промыслах, о людях Унежмы рассказывает эта книга, адресованная потомкам бывших унежомов, разъехавшихся ныне по городам и весям, и всем любителям русского Севера.
Выдержки из книги ................................ Когда я видела наш бедный дом в 2000 году в последний раз, он больше походил на руины. Ничто не напоминало о его счастливой жизни, когда раздавались в нем наши голоса и звонкий смех.
................................... Только сарай, обчищенный неизвестными мародерами, горделиво и упрямо возвышался над перекосившимися, готовыми вот-вот рухнуть крышами жилой половины.
Закрадывалась несуразная мысль – уж не приведение ли бережет свое пристанище? Каково-то ему было видеть гибель избы и скучать в одиночестве? Даже попугать некого. Куда оно отправится, когда дом будет стерт с лица земли? Может, останется мятежный дух на заросших травой останках и будет горько оплакивать смерть родного дома, в котором когда-то жил во плоти, умер, и, невзирая на смерть, остался жить навсегда…
1910 год стал последним созидательным годом в жизни унежемского церковного ансамбля. Три престола простояли «крепко и непоколебимо» еще 20 лет, даже революция 1917 г. не сразу пошатнула их. Конец настал в 1930 г., когда в Унежму пришел колхоз.
В 1931 г. колокольню свалили по решению сельсовета. В новой просторной трапезной устроили клуб, в четверике – пожарное депо. Перед войной, когда народу в деревне стало мало, клуб перевели в пустующий дом, а в церкви устроили склад. (с) .......................................
Унежемская церковь может обрести новую жизнь, если это станет нужно хотя бы одному человеку – православному искателю одиночества, желающему поселиться в красивом и отдаленном месте, или монаху-отшельнику… Восстановить ее, надеюсь, помогут обмеры, проведенные неоднократно. (с)
Муська действительно нашлась, сама пришла к Ольге Григорьевне, у нее и прижилась. Хоть и впроголодь (хозяйка и сама жила впроголодь), хоть и в нетопленной избе (сил у старой женщины оставалось совсем немного, топила и готовила не каждый день), но все-таки лучше чем на улице. Да и доброе слово иногда услышишь, и приласкают ее, и погладят. Так бы и жила Муська до весны, но судьба распорядилась иначе.
В феврале 2006 года Ольга Григорьевна умерла. Замерзла в избе, не смогла принести дрова из сеней. Нашли ее рыбаки из Малошуйки, маленькую, совсем потерявшуюся на русской печке, где, очевидно, дольше оставалось последнее тепло. Окоченевшее тело положили на кровать в передней – что еще могли сделать для нее приезжие люди? Надо было ехать за родственниками, племянниками Левой и Алевтиной, живущими в Малошуйке, у которых всегда останавливались Зайкины на пути в Унежму.
Рыбаки притворили дверь в избу, оглянулись в последний раз, и тут заметили кошку, метнувшуюся к ним откуда-то из-за сугробов. Выбралась она из промерзшего дома, ставшего склепом, наверное, через трубу, и ни в какую не хотела заходить обратно, так и жила на улице больше недели. Совсем одичавшая, истощенная до костей, с отмороженными задними лапами и клочковатой вылинявшей шерстью, кинулась она к незнакомым людям, как к последней надежде.
Что же с ней делать? Оставить, бросить? Совсем замерзнет, а ведь живая душа. Сжалились, забрали с собой, отвезли в Малошуйку, где новая временная хозяйка, Алевтина Николаевна, приняла ее, едва живую, в свои заботливые руки. Отпаивала парным молоком, откармливала домашним маслом и творогом. Кошка отогрелась, отъелась, даже отмороженные лапы отошли, новая блестящая шерстка выросла.
................................ В дождливое лето зимник бывает сильно залит водой, но это случается нечасто. На зимнике видны следы вездехода, иногда встречаются медвежьи следы, но боятся медведей не надо – на людей они не нападают, если только не столкнутся с вами нос к носу и сами не испугаются. Поэтому в пути лучше создавать как можно больше шума, чтобы они могли услышать вас издалека. Мы с подругой всегда берем с собой свисток и свистим в него, когда кончаются силы разговаривать и петь песни. (с) https://www.strana-naoborot.com/Unezhma/un_road.htm
Варяги русь добывали (варили) из морской воды соль, использовали ее для засолки рыбы, везли добытую соль на юг, торговали ею, обменивали ее на хлеб и другие нужные товары южных стран. Скорее всего, название "варяги" они получили именно за уважаемую профессию варщиков соли. Соль варили на Белом море русские люди поморы, потому летописец и называет их "варяги русь", что в переводе на современный русский язык означает "русские варщики соли". Попробую доказать это.
Рис. 1. Карта Беломорья
Одним из важных природных богатств Беломорья с древнейших времен была соль. Беломорская соль называлась "морянка". С XV по XVIII вв. многие рыболовные участки на Летнем и Лямецком берегах принадлежали Соловецкому монастырю. В XVII веке Соловецкому монастырю принадлежало 54 соляные варницы. А что было до прихода на Белое море православных монахов? Неужели это они создали сложные соляные промыслы и разработали технологию солеварения?
Думаю, что это не так. Солеварение, как и мореплавание в арктических водах, существовало здесь задолго до Христианства. Им здесь занимались еще кельты. Во многих деревнях Онежского полуострова располагались солеварни. Для посола семги использовалась только поморская соль. Руины соляных варниц в районах Средней Золотицы и Лямцы сохранялись до 70-х годов XX века.
Корень «вар» (от глагола «варити», то есть "выпаривать соль") , вероятно, и лег в основу названия русов – "варяги", что означало просто "солевары" - варщики соли.
Первоначальное поселение, где расположена деревня Унежма, появилось, по мнению археологов, примерно в X-IX тысячелетиях до нашей эры.
Обратите внимание на то, как называются места, где производилась варка соли : Великая варака, Средняя варака и Варничная варака. Вот отсюда, по-видимому, и получили здешние люди название "вараки" - "варяги". Просто это были очень уважаемые люди - солевары. ......................................................................
Непременной культурной составляющей раскопанных археологами поселений являются кострища разных форм (круглые, овальные) и размеров (диаметром от 40 до 80 сантиметров), иногда сопровождающиеся каменной обкладкой. Эти объекты относят к мезолиту и датируют второй половиной VI–V-м тысячелетием до новой эры. Скорее всего, кострища с каменной обкладкой были варницами, в которых из морской воды люди вываривали соль.
Соль "поморку" потребляло население всего севера европейской части России, поступала она и в центральные области. Зимой по Поморскому тракту через Онегу на Каргополь тянулись многочисленные обозы с солью для продажи, а с юга в Поморье везли хлеб, обувь, одежду. Думаю, что этой "соляной" дорогой на юг проследовали несколькими веками раньше и многие варяги русь.
Аэродром Изучаю карту с учетом новых вводных. Да. Правильно выходит - все зимники этого района идут преимущественно от ст.Унежма и ветвятся по направлениям к высотам посреди болот - тут они обрываются. Чую - не зря мы двигаемся к Нодгорам... ..................................... Выезжаем на открытое болото. Отчетливо видна старинная гать. Мох плотный. Можно двигаться сидя на квадре.
Дорога вдоль р.Сосновка - практически полностью заросла.
....но мы приближались к отметке 40,3 , перед которой, судя по карте, должен был быть брод через р.Сосновка.
Посидели-подумали. Лес и заросшая наглухо дорога нас достала. Решено было сменить тактику и ехать вдоль кромки леса и болота.
Надгоры
Форсировать р.Болшая Лименца оказалось не так просто. Реку окружает жуткого вида лес. Как из сказки про Бабу Ягу
. Следующее за лесом болото подкинуло нам сюрприз. На карте - обычное болото, на Яву оказалось почти живым. Мох шевелился под колесами и ближе к центру стали появляться лужи. Цвет мха неприлично менялся и мы уходили от него - сильно забирая вправо. Также на этом болоте ровно посредине выросла полоса невысокого соснового леса, что малость дезориентирует, ведь судя по карте - лес должен начаться много дальше.
Следующее болото мы спокойно прошли, не встретив какого-то сопротивления со стороны природы.
Обратную дорогу решили пройти по основному зимнику, где ходят местные и ездят ГТСки.
Караедус...
,, Огромные ванны полужидкого торфа с кусками бревен. Приходилось объезжать их по островкам, поросшим травкой. Вертясь между сухими стволами деревьев, натыкаясь на вывороченные корни, кроша остатки пластиковых подножек и брызговиков. Даааа, вот тут и началось настоящее рубилово ! Все, что мы проехали до этого - просто игры в песочнице. Постепенно мы добрались до края болота, пересекли ручей и, оглянувшись назад, перекрестились...,, (с)
Зона торосов при выходе с о.Кустов-Наволок Выход в 8.00. Пройдя зону торосов (200м), по гладкому льду начинаем движение в сторону о.Бол.Корепалка (плотный снег 2-3 см). Пройдя мимо острова и мыса Раз-Наволок идем в сторону о.Камбалий и м.Бранница (в зоне видимости от м.Раз-Наволок. Обойдя о.Камбалий с юга и преодолев зону торосу в 14.00 входим в д.Унежма .
В деревне «хорошие» дома заперты. Ночуем в бане. Дрова – старые дома.
38. «Когда человечество вымерло, Наконец-то вздохнул я спокойно. Взял этюдник, мешок и палку И ушел из города-покойника. Брел долинами и холмами, Лесами, болотами и берегами рек. И видел, как все кругом радуется, Что пропал человек. Но иногда глубоко я задумывался Под пенье птиц и журчанье вод: - Зачем вообще появлялся и мучился Этот жадный и скучный народ?»
